Ундине и наре. «Унда» по-латыни — «вода». В мифологии германских народов издревле известны ундины — духи воды. На весь мир их 
прославила повесть «Ундина», которую написал граф Фуке де ла Мотт и 
перевел на русский язык стихами В. А. Жуковский. Ундины — красавицы с роскошными волосами, прекрасно сложенные, длинноногие. 
    Другое дело — ундине, существующие в прибалтийских народных 
поверьях (заметьте, корень в слове тот же, латинский). Они — типичные 
русалки с рыбьими хвостами. Вот что рассказывают о водяных девах ундине в Литве. 
    Раз на Немане ловили неводом рыбу. Закинули рыбаки невод в заводь у самого берега, а заводь эта илистая оказалась, точно болото. Закинули невод, вытянули, а там незнамо что — то ли рыбина, то ли человек: раскрасавица — кудри у нее золотистые, ручки маленькие да коротенькие. Вместо ног — вроде хвост рыбий. Привезли ее рыбаки домой, сделали лохань попросторней и пустили ее в воду. За десять километров 
приходилось по воду ездить, к Неману, а воду меняли через день. Со всей 
округи стекались в ту деревню на ундине смотреть. А она, как наберется много народу, пригорюнится, прикроет волнистыми своими волосами 
личико и зарыдает. 
      А когда погода была, певала ундине — да так ладно! Голос у нее был 
дивный, у людей такого не бывает. Жаль только — в песнях ее никто ни 
словечка разобрать не мог. 
    Изо всех окрестных деревень шли на нее подивиться. А как не стали 
ходить — повезли ее напоказ по городишкам. А потом и вовсе всем 
приелось. Тогда отвезли ундине опять к Неману да выпустили на волю. 
Трижды она нырнула, трижды голову наклонила — благодарила, видно, что выпустили ее! А в третий раз погрузилась — и уж больше не показывалась. 
    Кроме ундине, в литовских водах в старину обитали еще и наре. Внешне они точно такие же: до пояса — женщины, ниже — рыбы. И собою 
красавицы. Однако они отличаются по характеру от своих водяных сестер. 
    «Ясными ночами, как месяц выходил, они появлялись из воды, пели 
да хороводы водили. И тогда были они особенно прекрасны: как радуга 
блистали, сверкали и светились! Многим хотелось полюбоваться на их 
красоту. Да только не к добру было это: наре топили любопытных без 
жалости».